Богема. Цыгане от искусства.

Романтическую атмосферу, созданную вокруг понятия «богема» новеллистами и композиторами XIX века, не могли развеять никакие бури века XX. Из всех субкультурных явлений богема — наиболее живучее, а из всех маргинальных — наиболее модное…

Они создали идеологию, придававшую большое значение эстетике, и бросили вызов традиционным общественным ценностям. Это была сильная, устойчивая смесь и прямая атака в адрес капиталистического мировоззрения. Но спустя столетие социальная ротация выветрила из определения термина презрительно «цыганские» и геройски жертвенные коннотации; и постепенно boho chic, сдобренный привкусом приближающегося апокалипсиса и вседозволенности, заманил в артистическую среду расчетливого монстра и противника — буржуазию.
Обнаружив зарождающуюся тенденцию к слиянию этих двух сфер, американский социолог и колумнист «New York Times» Дэвид Брукс выдвинул предположение о формировании отдельного класса. Так общественности стал доступен неологизм «бобо» (bourgeois-bohème).
Представителям нового племени, мичуринской помеси буржуа и богемы, больше не нужно умирать от голода и туберкулеза в ожидании признания, кормить блох и, подобно героям Анри Мюрже, пить одну только воду, когда на вино не хватает денег. Им дали возможность беспрепятственно наслаждаться дорогими их сердцу грантами, лофтами, кафтанами, страдать нарциссизмом, инфантильностью и абсентеизмом оригинальности. Настоящий, бесплодный поп-гедонизм!
Современным поколениям неофитов стоит почаще вспоминать, что истинная богема XIX века называла себя «цыганами от искусства», подобно тому, как другой источник подражания богемы, хипстеры, позиционировали себя попросту как «белые негры». Это органичное сочетание авантюризма, отсутствия страха показаться смешным, аффективности и легкого налета пошлости — главное отличие от нынешних субкультур, примеряющих на себя ее пестрый наряд!
Присмотритесь, отождествление с маргинальными и угнетенными классами не случайно — оно позволило им возвыситься или вовсе абстрагироваться от мира буржуазного самодовольства. Да и, помимо свободного рабочего графика и беспечного времяпрепровождения, богемный образ жизни всегда включал в себя еще умение с юмором относиться к собственной персоне, трезво оценивая окружающую действительность.
Честолюбие беспрерывно толкало богему на завоевание будущего, а мир, живущий с ощущением тупика, давал повод скорее иронизировать и ерничать, нежели расстраиваться всерьез. Они не были вольнодумцами по выходным, клерками в будни, как большая часть современных «бобо», и высоко ценили творческое начало в человеке.
Все перемешалось… прежние элементы нельзя узнать, старые категории не подходят. И пока не известно: сможет ли измененная форма богемы обеспечить существенные результаты?!
Перед «бобо» встала сложная задача: находясь в авангарде прогресса, выступить в качестве мобилизующей силы по высвобождению неисчерпаемого творческого потенциала населения, возрождая открытое, многообразное креативное общество.
К сожалению, сейчас огромный ресурс по-прежнему остается нереализованным, и, если мы отреагируем неправильно или вовсе проигнорируем, как это бывало в прошлом, всех ждет трагический «fin de siecle».